Помню, как в детстве мама прятала от меня шоколадные конфеты. Я понимала, что «нельзя», но когда находила спрятанные лакомства — у меня буквально сносило крышу. Я съедала все до последней и приходила в сознание только когда в пакете оставались одни обёртки. Радость от поедания любимых сладостей тут же сменялась горечью от чувства вины. Мама ругалась — я захлёбываясь слезами, обещала, что больше так не буду, но история всегда повторялась.
Потом я повзрослела и, как мне казалось, сама могла решать, сколько шоколада и когда съесть. Но на смену маме пришел ещё более строгий воспитатель — это я сама. В течении многих лет я загоняла себя в рефлексию после каждого съеденного кубика моего любимого молочного шоколада с орешками.
В моей голове никак не укладывалась мысль о том, что от шоколада нужно полностью отказаться. Ну как же можно самой себе запретить то, от чего ты испытываешь удовольствие и радость? И вот что я поняла.
Потом я повзрослела и, как мне казалось, сама могла решать, сколько шоколада и когда съесть. Но на смену маме пришел ещё более строгий воспитатель — это я сама. В течении многих лет я загоняла себя в рефлексию после каждого съеденного кубика моего любимого молочного шоколада с орешками.
В моей голове никак не укладывалась мысль о том, что от шоколада нужно полностью отказаться. Ну как же можно самой себе запретить то, от чего ты испытываешь удовольствие и радость? И вот что я поняла.
